Как защищали дядю Федора

От редакции Самарского еженедельника "Дело"

После того как о скандальной и достаточно забавной на первый взгляд тяжбе между фирмой "Дядя Федор" и известным детским писателем Эдуардом Успенским рассказал еженедельник "Дело", история получила, как говорится, большой общественный резонанс. Со времени выхода в нашем журнале публикации "Простоквашино отдыхает" о судебных перипетиях непростых отношений между популярным автором и самарскими предпринимателями сообщили едва ли не большинство областных СМИ и многие московские издания. Это неудивительно - проблема авторских прав и регистрации товарных знаков в нашей стране становится все острее. В этом смысле опыт "Дяди Федора" наверняка может показаться любопытным многим. Мы сегодня представляем точку зрения на существующую правовую коллизию той стороны, которая оказалась победителем. Надеемся, что работа, проведенная юристами "Дяди Федора", и аргументы, которые смогли убедить даже Апелляционную палату Роспатента, сумеют пригодиться всем, кто когда-нибудь столкнется с похожей ситуацией.

Самые интересные проблемы возникают обычно на стыке наук и решаются с привлечением разных отраслей знаний. Подтверждением этой мысли стало прошедшее недавно рассмотрение в Апелляционной палате Роспатента возражения против регистрации товарного знака "Дядя Федор", поданного представителями писателя Эдуарда Успенского. По мнению истцов, свидетельство на товарный знак "Дядя Федор" было выдано самарской фирме "Дядя Федор" с нарушением нормы законодательства о товарных знаках, касающейся наличия авторских прав третьих лиц в заявляемом обозначении, в то время как на самом деле основанием для выдачи товарного знака "Дядя Федор" являлось детское прозвище основателя и директора фирмы, связанное с фамилией Федоров.

Идея и воплощенное

Сложность всех подобных споров состоит в установлении объекта правовой охраны, ведь одно и то же обозначение выступает в двух ипостасях - как зарегистрированный товарный знак и как авторско-правовой объект.
Закон России о товарных знаках содержит статью, положения которой касаются наличия авторских прав в регистрируемом обозначении, однако полную расшифровку правовых категорий, определяющих объекты авторского права, дает Закон об авторском праве. Поэтому в случаях, когда одна из сторон настаивает на наличии авторских прав на товарный знак, приходится прибегать к аналогии права и применять все имеющиеся в законодательстве толкования.
В рассматриваемой проблеме было все двойственно - и взгляд на спорный объект, и применяемое законодательство (либо авторско-правовое, либо исключительное право на товарный знак как средство индивидуализации производителя), а также концептуальные и маркетинговые подходы, существующие в мире.
Принятый в настоящее время в развитых странах мира подход к объектам авторского права как к чему-то абсолютному является сравнительно новым и во многих случаях тормозит прогресс. Ведь авторы обладают исключительными имущественными правами в течение всей жизни, и 50 лет после их смерти имущественные права принадлежат наследникам. Учитывая среднюю продолжительность жизни, можно оценить средний срок действия авторского права примерно в сто лет, и все это время общество вынуждено спрашивать разрешения на применение произведения. В случае создания насущных для человечества произведений авторское право, защищая личные права автора, фактически вредит общественной необходимости. Золотой серединой может быть только подход, при котором интересы авторов и общества находятся в разумном соотношении.
Исследователь, пытающийся доискаться до истоков проблемы, сталкивается с отсутствием понятия авторско-правовых объектов в римском частном праве - древние юристы не дошли до такой степени абстракции, при которой вообще возможна была бы постановка вопроса об интеллектуальной собственности.
В XIX веке многие русские юристы рассматривали проблемы авторского права и очень серьезно изучали этот вопрос. Русская дореволюционная юридическая мысль представляет оптимальный в смысле соотношения интересов общества и творца подход. Именно в работах ведущих русских юристов И. Табашникова, Г. Шершеневича, А. Кони положена основа для разделения понятия идеи и воплощенного, созданного в материальной форме, объекта. Идея может прийти сразу в несколько голов и не защищается авторским правом, а вот воплощение идеи, материальная форма произведения, бесспорно, подлежит защите.
Советские исследователи М. Гордон, Н. Зильберштейн, В. Ионас, а в настоящее время российские ученые-юристы Э. Гаврилов, В. Дозорцев, А. Сергеев внесли большой вклад в установление понятий основных категорий авторского права. Само определение понятия "произведения" по-разному трактуется разными учеными. Общее в их воззрениях - это трактовка понятия произведения как результата творчества, несущего в себе отражение индивидуальности автора.

Завещание Льва Толстого

Самый эффектный казус начала XX века в области авторского права - это завещание Льва Толстого. Суть завещания великого русского писателя состоит в разрешении пользования его произведениями и их издания любым лицам, "всем, кто этого захочет". Юристы того времени встали перед проблемой отсутствия правосубъектности - писатель передает свои права не конкретному субъекту, а всем людям.
Сделав очевидный вывод о высочайшем человеческом уровне завещания Льва Толстого, можно сказать, что любую авторско-правовую коллизию можно теперь рассматривать с учетом нравственной высоты великого писателя.
В настоящее время проходит множество судебных процессов, в которых известные люди (а чаще их наследники) добиваются небывалых успехов в деле отстаивания своих финансовых интересов. Лозунг "Заберем у общества все что сможем!" необычайно популярен как у правообладателей авторских прав, так и у людей, считающих себя правообладателями.
Если мысленно представить себе "линейку авторов", построенную по принципу интенсивности авторских притязаний, то распределение будет начинаться с абсолютно бескорыстного Льва Толстого, центр будет принадлежать авторам, выдвигающим разумные требования к использованию своих произведений, и заканчиваться этот ряд будет курьезами явного присвоения авторства либо непомерных требований при весьма невысокой оригинальности авторского продукта. К последним случаям можно отнести, например, дело наследников С. Я. Маршака против Э. А. Рязанова: наследники поэта сочли нарушением размещение на компакт-диске названия "В моей душе покоя нет", являющегося строкой из стихотворения Р. Бернса в переводе С. Я. Маршака. И хотя суд решил в пользу наследников поэта, по моему мнению, это решение небесспорно - вышеприведенная строка по сути является обыденным выражением и самостоятельной художественной ценностью не обладает. Тем не менее эта строка, наверное, принесла доход наследникам, и решение суда удовлетворило их амбиции.
В связи с делом "Дяди Федора" при подготовке своего экспертного заключения я обратилась к Олегу Павловичу Табакову и спросила его мнения о применении словосочетания "Кот Матроскин" в качестве товарного знака, то есть явно в коммерческих целях. Олег Павлович сказал: "Я озвучил персонаж, пусть меня любят, пусть люди смотрят. На авторские права я не претендую". Это был ответ вполне в духе Льва Толстого. В противоположность этому Э. Успенский, создав мир Простоквашино, очень и очень активно отстаивает свои авторские права и постоянно претендует на участие или получение прибыли от коммерциализации принадлежащих ему персонажей.

"Чебурашка со товарищи"

На мой взгляд, действующий Закон о товарных знаках не только плохо определяет авторско-правовые понятия (например, "персонаж"), но и, что самое главное, вводит противоречие в само понимание товарного знака. Самой первой статьей Закона о товарных знаках декларируется способность зарегистрированных обозначений служить различению товаров и услуг разных лиц, а в седьмой статье товарные знаки уже рассматриваются в качестве авторско-правовых объектов. Думаю, что главным критерием для признания обозначения товарным знаком должен быть все-таки критерий наличия в обозначении различительных качеств. Именно присутствие в законе формулировки об авторских правах на обозначение позволило Э. Успенскому претендовать на авторское право в отношении словосочетания "Дядя Федор", ни в коей мере не являющееся оригинальным произведением.
Еще один аспект функционирования товарных знаков в современном мире - это их маркетинговая функция. Товарные знаки известных фирм, многократно повторяющиеся в рекламе, внедряются в сознание потребителей, и такой "раскрученный" товарный знак обладает повышенной ценностью и во многих случаях способен определять образ фирмы. Понятно, что если в качестве товарного знака используется известное обозначение, например название телесериала или образ из культового фильма, то такое обозначение будет обладать дополнительной ценностью уже в момент организации начала рекламной кампании. Подобные товарные знаки в виде знаменитых персонажей стали элементами мерчендайзинга, а в зарубежном праве интеллектуальной собственности появилось понятие "лицензируемые обозначения", то есть обозначение регистрируют в качестве товарного знака только с одной целью - продать в дальнейшем лицензию на его использование.
Подобный мерчендайзинговый подход критикуют за то, что в процессе использования товарных знаков, обладающих самостоятельной художественной ценностью, происходит размывание впечатления от исходного произведения. Например, применение обозначения "Наташа Ростова" на упаковке духов снижает впечатление от возвышенного образа героини романа. Тем не менее для владельцев авторских прав настолько привлекательна в финансовом смысле регистрация персонажей в качестве товарных знаков с целью их последующего лицензирования, что соображения выгоды зачастую затмевают все возражения, связанные с художественным вкусом и чистотой художественных образов. Обыденное, коммерческое преобладает над возвышенным, духовным.
Интересно, что случай с персонажами Э. Успенского очень хорошо укладывается в рамки так называемых лицензируемых товарных знаков. На имя ООО "Чебурашка" зарегистрированы в качестве товарных знаков практически все оригинальные персонажи из книг Э. Успенского. Объем юридических притязаний, выраженный в перечне классов товаров и услуг, например, по знаку "Кот Матроскин", позволяет судить о целях регистрации - продажи лицензий на обозначения.
Самое курьезное, что попытка зарегистрировать словосочетание "Дядя Федор" была произведена Э. Успенским гораздо позже, чем это сделало руководство ЗАО "Дядя Федор". Из переписки между писателем и директором ЗАО О. В. Федоровым можно сделать вывод о том, что, возможно, сама мысль о регистрации всех своих персонажей пришла Э. Успенскому в связи с деятельностью ЗАО "Дядя Федор".

Стреляя трассирующими пулями

Эдуард Успенский был, по-видимому, настолько уверен в победе над ЗАО "Дядя Федор", что даже не пришел сам и не счел нужным прислать представителей на заседание коллегии Апелляционной палаты. Все наши доводы убеждали только членов коллегии и остались неизвестными оппонирующей стороне.
Мы представили, кроме многочисленных ссылок на научно-исследовательские и правовые источники, довольно много информации из смежных отраслей знаний.
С помощью главного юриста Приволжского филиала Российского авторского общества В. Татевосян была проанализирована правовая сущность понятий "произведение", "часть произведения", "персонаж" и показано, что отнесение обозначения к категории "произведение" возможно только в случае наличия в этом обозначении самостоятельной художественной ценности.
Доктор филологических наук, заведующий кафедрой Самарского государственного университета профессор Н. Истомина проанализировала спорное обозначение "Дядя Федор" с точки зрения филологии и также пришла к выводу об отсутствии оригинальности данного обозначения. Особенно удачна фраза Н. Истоминой: "Даже более конкретизированные обозначения "Эдуард Николаевич" и "Александр Сергеевич" в сознании людей соотносятся далеко не только с личностями Успенского и Пушкина". Остроумный стиль ее экспертного заключения, множество приведенных примеров очень помогли нам в доказывании своей правоты перед членами коллегии.
Думаю, что Эдуард Николаевич недооценил провинциальных менеджеров и специалистов, а неявка его представителей на заседание сыграла свою роль - даже некому было нам оппонировать.
После зачитывания цитат из работ ведущих юристов Э. Гаврилова, Н. Макагоновой, а также мнений В. Татевосян и Н. Истоминой мне оставалось только обобщить представленную информацию. Показ на коллегии зарегистрированного товарного знака - собаки Плуто, принадлежащего "Уолт Дисней Компани", а также демонстрация других товарных знаков, правомочно используемых ЗАО "Дядя Федор", и в особенности демонстрация депонированной на имя О. В. Федорова в Российском авторском обществе "Программы деятельности фирмы", основным элементом которой является воплощение идеи "стреляющей трассирующими пулями собаки с плавной трансформацией летящих пуль в перфорацию фотопленки", - все это произвело благоприятное впечатление на членов коллегии.
Резюме заседания - отказ в удовлетворении возражения представителей Э. Успенского - было, на мой взгляд, закономерным результатом всей нашей работы последних лет.

Статья была опубликована в Самарском еженедельнике "Дело"
27.10.2000
Интернет вариант статьи находится по адресу:
http://www.cofe.ru/Delo/article.asp?AID=3710